Когда еще не завыли сирены.
Я уже все знал

Знал, потому, что много «таких», как я было рядом. Прикосновение холодного ветра к открытой шее, будто кто-то мертвый тронул ее ледяными пальцами. Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний.
Я вышел из трамвая, дошел по набережной и сел на первую попавшуюся скамейку. Закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, точно превращаясь в мелкие острые иголки.
Сирены раскололи вечер надвое – время «до» и время «после», которого оставалось так мало.
Четырнадцать минут – их хватит на многое, если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте. Закрыв глаза, я сидел и слушал, как мир вокруг меня стремительно сжимается. Он был уже мертв, но еще не понимал этого И, только отдельными искрами в нем, как в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.

14 минут
- Атомная тревога! – заревели вечно молчащие динамики с уличных столбов.- Атомная тревога! Это не учения! Внимание! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах!
Он вздрогнул, потому что как раз стоял под рупором. Растерянно огляделся, ненужным уже движением прикрывая букет от ветра. И тут же увидел ее – она бежала от автобусной остановки, спотыкаясь, взмахивая сумочкой, не отрывая глаз от его лица. Он следил за ней. И все другие прохожие казались угловатыми картонными силуэтами, покрытыми пеплом.
- Господи... как теперь то? – сказала она, схватив ее за руку.
- Возьми цветы, - ответил он.
- С ума сошел? Какие цветы? – крикнула она.
- Возьми, - сказал он, - и отойдем, а то затопчут. Пойдем лучше в переулок, погуляем. Как раз успеем дойти до нашего любимого дерева.
Она вдруг успокоилась.
- Обещаешь?
- Конечно, - он улыбнулся, чувствуя, как все изнутри леденеет от страха.

13 минут
Он выстрелил три раза и увидел, как директор оседает в кресле.
- Ничего личного, - буркнул под нос, - только бизнес.
Прицелился в секретаршу, которая стояла у двери кабинета на подгибающихся ногах. Но передумал. Подойдя поближе, киллер аккуратно выдернул у нее из-под мышки кожаную папку.
- Бегите, - посоветовал мягко. Ту же заметил .что случайно испачкал штанину черных джинсов пылью, стряхнул ее ладонью.
- Бегите, правда. Может успеете, - посоветовал он еще раз и быстрым шагом вышел.

12 минут
Старик сидел неподвижно и глядел на шахматную доску, где его черный король жался в угол, под защиту последних фигур. Его противник, если так можно было назвать старинного партнера по шахматам, только что оттолкнулся назад, захрипел и упал со складной скамейки, царапая руками пиджак напротив сердца. Они встречались здесь, на Страстном бульваре, каждую пятницу – вот уже тридцать лет. Хороший срок.
Старик посмотрел вокруг. Где-то слышались гудки, звон стекол и скрежет бьющихся машин. Он проводил глазами странную пару – мужчину с острым худым лицом и его спутницу, прижимавшую к себе букет цветов. Мужчина обнимал девушку за плечи. Их взгляды скользнули по старику, не замечая.

11 минут
- Интересно, а если я сейчас уйду, не заплатив, - вы меня арестуете? Антон повертел в пальцах золотую печатку, потом посмотрел на продавщицу за витриной ювелирного салона. Она его не услышала – стояла с белым лицом, и трясущимися руками бесконечно поправляла и поправляла кулон на шее.
- Мама, маааама! Хватит. Ну хватит!.
Вторая девушка визжала в углу, но сирены заглушали ее голос. Охранник тупо поглядел на Антона, потом вдруг сорвался с места, подбежал к визжащей продавщице и два раза сильно ударил ее по лицу.
- Заглохни наконец-то.
- Нехорошо, земляк, - улыбаясь громко сказал ему Антон. Он надел печатку на палец, и сунул руку в карман дорогого пальто.
- Чё? – заорал охранник, двигаясь на него.
Антон увидел капли пота на лбу и секунду разглядывал их, думая о том, что печатка сидит на пальце как надо – не жмет и не болтается. Потом одним ударом оглушил противника и выбежал.

10 минут
Они сидели в остановившемся трамвае и передавали друг другу бутулку коньяка.
- Плохо получилось, - сказал Сергей. Он попытался улыбнуться. Но нижняя челюсть прыгала и лицо белело с каждым глотком, - не охота так умирать.
- Может, все-таки учения?.. – возразил Димон, но тут же осекся.
- Жаль, что не доехали до Пашки. У него как раз все собрались. День рождения, дым столбом, наверное….
- Думаешь, легче было бы?
Сергей подумал
- Нет, - сказал он, - не легче.
- Ладно, давай еще по глотку.
- Закусывай, торт все рано не довезем.
Он посмотрел в окно.
- Гляди, живут же люди.
На перекрестке высокий человек в пальто расстреливал свой черный джип. Каждый раз от тщательно и долго целился. Похоже, очень хотел сшибить выстрелом антенку, но у него никак не получалось. Расстреляв патроны, он махнул рукой и облокотился на капот.
- Приехали, - усмехнулся Димон. Он сделал глоток коньяка и поморщился.

9 минут
- Давно хотел тебе сказать… - он закончил щелкать пультом с одного шипящего пустым экраном канала на другой, и оставил телевизор в покое.
- Что? - вяло отозвалась она.
- Никто тебя не любил. Надо было тебя еще в Крыму бросить.
- Сволочь! – она ударила его по щеке.
Перехватив руку, он резко выкрутил ее, когда жена завизжала и согнулась от боли, он вытолкнул ее за дверь балкона, закрыв там.
- не надо! – она пыталась достучаться до него – колотила руками в стекла, но сирены заглушали все звуки.
Уже много лет его попытки добиться понимания от любимой женщины были безрезультатны. Он закурил. 10 лет уже не чувствовал вкуса сигаретного дыма, потому, что так хотела жена. Выдохнул, затянулся глубже и покинул свой дом без капли сожаления.

8 минут.
Люди бежали по улице, в разные стороны, кто куда. Натыкались друг на друга. Падали, кричали и ругались. Один только нищий смирно сидел у забора, кутаясь в рваный плащ. Шапку, в которой бренчала какая-то мелочь, отбросили на другую сторону тротуара но он за ней не торопился. Замер, вздрагивая, опустил нечесаную голову.
- На тебе, - кто-то бросил на колени нищему пистолет с оттянутым назад затвором, - я сегодня добрый, один патрон там еще, вроде, остался, сам разберешься.
Нищий, не поднимая головы, исподлобья проводил глазами ноги в черных джинсах, мазок пыли на штанине. Смахнул пистолет на асфальт, завыл тихо, раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом, осторожно косясь блестящим взглядом, опустился голубь, клюнул крошку…

7 минут
На выходе из кинотеатра была давка, толпа пыталась протиснуться сквозь узкие двери.
Слышались стоны тех, кто случайно оказался на пути объятых ужасом людей. Неподалеку лежал обросший щетиной нищий с простреленной головой, пистолет в его руке еще дымился.
- Не смотри, - он ласково взял ее за подбородок, повернул к себе, поцеловал в губы.
- Я и не смотрю, - она храбро пожала плечами, хотя было видно что она напугана.
- Я тебя не брошу, - сказал он тихо.
- Что?, - девушка не услышала, заткнула уши, громко закричала.
- Как эти сирены надоели!
- Я тебя совсем не слышу.
- И не слушай! – крикнул он в ответ, - я тебя все равно не отпущу.
- Правда?.
- Конечно!
Несколькими секундами позже на глаза им попались двое парней в пустом трамвае, которые руками ели торт.
Они прижались руками еще крепче, он обнимал ее хрупкие плечи и страх отходил на задний план.
- Никто не запретит нам мечтать – заглушая вой сирены, громко сказал он, когда они подходили к их любимому дереву.

6 минут
- Ты так быстро все сделала, - сказал он, - спасибо, маша… и сирен этих почти не слышно.
- Молчи, строго приказала человеку в кровати высокая женщина, - тебе говорить нельзя.
- Теперь уж что толку? – хрипло засмеялся – закашлялся он. - чудная ты, Маша. Так и будем врачей слушать?
Она заботливо подоткнула ему одеяло, сама села рядом. Любуясь острым профилем в полумраке комнаты.
- маша, - он снова зашевелился, поднял голову, - почитай что-нибудь?
- Хочешь Бродского? – спросила она, не шевелясь.
- Очень.
Ей не нужно было тянуться за книгой и включать свет, еле шевеля губами, почти беззвучно, она начала:
-
Я не то, что схожу с ума,
Но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь,
И день потерян…

5 минут
.- Мама, нам долго здесь сидеть? – спросил из глубины молчаливо дышащего вагона детский голос.
- Тихо. Сколько скажут, столько и будем сидеть, - шикнула женщина. И снова все затихли, только дышала толпа – как один смертельно раненный человек.
- Выйдем на перрон? – спросил машинист своего сменщика.
- Зачем? В кабине хоть не тесно. А там сейчас сплошная истерика, особенно когда эскалаторы отключили.
Машинист прислушался.
- Вроде тихо, - он пожал плечами.
- Это пока, ты погоди еще немного.
- Да, скоро будет уже все равно, сам знаешь. Мы же на кольцевой. Здесь все завалит.
- Это точно.
Не сговариваясь, оба закурили.
- Прямо пилотом себя чувствую, - сказал сменщик, - как будто самолет падает, и уже чуть-чуть осталось. Только на покурить.
- Самолет – тоже самое метро, только без крыльев, - попытался пошутить машинист.
Оба невесело рассмеялись.
Потом сменщик щелкнул тумблером, и фары поезда погасли

4 минуты
За углом кто-то играл на гитаре, нестройный хор старательно вытягивал слова песни.
Саша поднялся по лестнице, на верхний этаж дома. С начала ему показалось, что на лестничной площадке никого нет. Но потом он услышал тихий плач у двери, оббитой красным дермонтином.
- Ну, чего ревешь? – Саша присел на корточки перед маленькой девочкой в комбинезоне.
- Страшно… - сказала она, поглядев на него серыми глазами – мне мама дверь не открывает. Они с папой ругались сильно, а потом замолчали, я через двери слышала.
- Замолчали? это плохо, - серьезно сказал Саша, - слушай, хочешь на крышу? Сверху все видно далеко-далеко.
- На крышу нельзя, - девочка помотала головой, пряча зареванное лицо в ладошки. Саша аккуратно отвел ладошки от лица, подмигнул серым глазам.
- Сегодня можно. Я же не чужой дядька, а твой сосед снизу. Вот честно-честно. Пойдём, сама посмотришь.
Грохоча листами железа они взобрались на самый верх крыши. Саша крепко держал девочку за руку.
- Ага.
- Вот мы и пришли, - он огляделся, потом снял свой плащ и постелил его прямо на ржавую жесть – садись. Хорошо видно?
- Да, - девочка не отрываясь смотрела в небо.
- Ну и замечательно. Посидим, а потом и мама вернется. И папа…
Саша растянулся рядом, заложив руки за голову и тоже начал смотреть на облака, гадая про себя – успеет ли он заметить ракету.

3 минуты
Город затихал, я сидел на скамейке по прежнему не открывая глаз, чувствуя, как люди забиваются поглубже в щели чтобы спрятаться, хотя прятаться было бесполезно. Те кому повезет выжить, были отсюда далеко. А я не считался, я даже не отбрасывал тень, сидя под тускнеющим фонарем.

Две минуты

Ветер затих время сжималось, стремительно скручивалось в клубок, потому что миллионы человек сейчас думали только об одном – как бы замедлить эти минуты. Никогда не бывает так, как хотят все. Неторопливые, они были на равных, хотя у первых в запасе оказалось несколько лишних мгновений.

Минута
В небе будто кто-то прочертил белую полоску. Она все удлинялась и впереди сияла раскаленная точка – словно метеорит. Который сейчас упадет, оставив после себя просто маленькую воронку.
«Маленькую!!! - взмолился я, не разжимая губ – пожалуйста! Маленькую! И чтоб все потом вернулись, вышли, убрали мусор, снова стали такими, как раньше!»
В мире была тишина и я понял, что меня никто не слушает. Скоро этот город превратится в стеклянный пузырь, застывший, на вечно вплавленный в корку земли.
А я? Ведь я останусь?
Останусь?
Но что я скажу?
И куда пойду, расправляя обгоревшие крылья, покрытые мертвым стеклом....

Осталось всего несколько минут...
Что с ними делать? куда пойти?
Что бы Вы делали??